* * *
Подурилось на веку,
Дров поналомалось,
Много дней смолол в муку, —
Горсточка осталась.
Я Всевышнему скажу:
«Не гневись, мой Боже,
За накрученную жуть
Мною, если сможешь.
А не сможешь, все равно
Я скажу: спасибо».
Эту мысль держу давно,
С ней теплее ибо.
* * *
Она бежит — вода потока,
И что ей берега стена;
Из-под земли пробилась только,
Она мечтой опьянена...
А где-то высятся торосы
Поверх вконец остывших вод,
Сияния северного косы
Ложатся на безлюдный лед.
* * *
День успокоился, день отшумел,
Ветер листы осушил как сумел,
Заря потеряла малиновый цвет,
Сирень отцвела, и цветов больше нет.
Мятой-травою отпахли луга,
Серыми избами встали стога.
Дождик осенний свое зачастил,
Льет скуку-воду на скучный настил.
* * *
Откуда берутся ветры?
Ребенок любой ответит?
С теплом встречается холод?
И вертит, и вертит, и вертит!
Откуда берутся ветры?
С улыбкой встречается злоба?
Откуда берутся ветры?
И нет примирения до гроба?
Сегодня закат вышит,
И полдень был вовсе не лих.
Пусть ветры будут потише
Если нельзя без них.
* * *
Так вышло, получилось, право,
Судьба ослабила тиски...
А ты живи, живи, купава,
И не роняй вниз лепестки.
Я не приду сюда, наверно,
Затянет омут бытия.
Я у тебя был самым первым,
Ты тоже первой у меня.
* * *
Открой окно, впусти весну,
Подставь лицо ладоням солнца,
Все очень скоро переменится,
В унынии только б не уснуть.
Лопочут ручейки кругом,
Они о холоде не знают,
Они в низины убегают,
К реке, к реке — бурлящий дом.
То ласки луч, то стужи жесть,
Рассвета пурпур, сталь рассвета.
Пестра жизнь наша, многоцветна,
Прими такой, какая есть.
* * *
Опять весна, опять капель,
Опять в душе возня;
Вчера ты ей красиво пел,
Ее, себя дразня.
А завтра станете делить
Восторги пополам, —
Природа наша так велит,
Что остается нам?
А через год? А через два,
А может через шесть?..
Сухая у кустов трава,
И туч густая шерсть.
* * *
Солгала ты опять, солгала,
По привычке, словно зевнула.
Вновь во мне недоверие проснулось,
Закрутилась обида-юла.
Я не знаю тебе зачем
В жалкой мелочи ложью бросаться, —
Обжигать понапрасну пальцы,
Прикасаться к горящей свече.
Я, конечно, не лучший плод
Безупречный и беспорочный;
Приведет нас к разлуке бессрочной
Ложь, к остуде нас приведет.
* * *
Было так много,
осталось лишь малость,
А может совсем
ничего не осталось.
А может другое,
а может не это.
А может зимою
ты встретила лето.
Разлука-дорога,
ты много меняешь,
Обидела многих,
не только меня лишь.
* * *
Тополя, тополя,
В белом пухе земля.
Теплотой день облит,
Белый пух — дань любви.
Синь небес. Белый пух.
Белый пух. Воздух сух.
Я гляжу тебе вслед...
Белый пух словно снег.
* * *
Ее глаза как незабудки,
Ее глаза как васильки,
А небо — озеро как будто,
Как будто плес большой реки.
И луг желтеет от купавок,
И ручейка зеркальна гладь,
И отчего, не знаю, право,
Мне хочется весь мир обнять.
Как праздники бывают будни
Без всякой мути-маяты...
Ах, незабудки-незабудки —
Мои любимые цветы.
* * *
На березах белые листы,
На березах белые соцветия,
Появился здесь на белом свете я,
Как снежинка с белой высоты.
До весны лежать в сугробе мне,
Слушать вьюги долгие напевы,
Не последний я здесь и не первый
Сердцем прирастаю к тишине.
Нелегко, но думаю пока,
Неудачи все перелистаю,
Проводить свою сумею стаю,
Провожу седые облака.
* * *
Это очень крепкая сеть,
Не порвать ее, как ни бейся.
Вплетены в нее боль и беды,
В ней запутавшись рыбой висеть.
В сеть забраться поможет страсть,
От нее увернется редкий.
Засыхают без листьев ветки,
И на опадь им скоро упасть.
* * *
Зачем за нее цепляться?
В ней видеть особый смысл?
Зачем подпирать плечами?
Зачем ее ноги мыть?
Зачем восхищаться лугами,
Ручьями ее, травой? —
Ведь будет последнее пламя,
Плоти последний вопль.
Страх будет зубами клацать,
Надежда — менять виражи...
Не устаем цепляться
За эту короткую жизнь.
* * *
Опять разбужены помойки
Апрельским солнечным лучом,
И запах непристойностойкий
Толкнет прохожего плечом.
Их увезут поближе к маю,
Чтобы рассыпались дотла,
Зато сейчас благоухают,
Блестя осколками стекла.
На свалке место им прекрасным,
Пусть радуют вороны глаз...
Ну, с этими предельно ясно,
А с теми, что внутри у нас?
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Против Троицы. (2008) - Сергей Дегтярь Это произведение рождалось тогда, когда я переосмысливал догмат троицы и хотел верить только в Единого Бога - Вс-вышнего. Я думал, что не могу и не хочу больше оставаться в противоречиях и не хотел разделяться в христианстве. Это было, наверное, подготовкой к тому, что в дальнейшем мне придётся покинуть христианство, чтобы не страдать за одних и не быть в противоречиях с другими. Ведь известно всем, что в христианстве много течений. Одни признают Бога в единственном числе, а другие - во множественном. В пятидесятничестве я впервые задумался кому нужно молится, а кому не следует. Но, так получалось, что я молился то одному, то второму, то третьему. Каждое из лиц претендовало на свою исключительность и божественность. Я боялся обидеть то одного, то другого, то третьего. Во мне была путаница. Я хотел, чтобы Бог был единственным, но, христианство преподносило непонятное учение о трёх лицах, но одном Боге. Я не хотел противоречий. Я думал, что должен быть Единственный Вс-вышний, но мне говорили, что Отец и Сын и Святой Дух - равны во всём, поэтому Я молился им, а не Ему. С 1996 года по настоящее время я изучил практически все конфесии в христианстве. Я двигался к Богу в познании всех трёх и в результате этого прошёл немало учений. Мне всё это так надоело, что сейчас я не хочу более думать обо всём этом.
Я больше не хочу говорить о Троице и лицах в ней. Мне нужен лишь один Вс-вышний. Пусть Он будет моим оплотом спасения в этом мире.
Я покинул христианство и больше не хочу в него возвращаться. В нём много противоречий. Лучше уж ощущать себя не знающим ничего, кроме Христа распятого, как говорил ап. Павел.
Поэзия : 3) Жизнь за завесой (2002 г.) - Сергей Дегтярь Я писал стихи, а они были всего лишь на бумаге. Все мои знаки внимания были просто сознательно ею проигнорированы. Плитку шоколада она не захотела взять, сославшись на запрет в рационе питания, а моё участие в евангелизациях не приносило мне никаких плодов. Некоторые люди смотрели на нас (евангелистов) как на зомбированных церковью людей. Они жили другой жизнью от нас и им не интересны были одиночные странствующие проповедники.
Ирина Григорьева была особенной. Меня удивляли её настойчивые позиции в занимаемом служении евангелизации. Я понимал, что она самый удивительный человек и в то же время хотел, чтобы она была просто самой обыкновенной девушкой. Меня разделяла с ней служебная завеса. Она была поглощена своим служением, а я только искал как себя применить в жизни и церкви. Я понимал, что нужно служить Богу не только соответственно, не развлекаясь, но и видел, что она недоступна для меня. Поэтому в этом стихе я звал её приоткрыть завесу и снять покрывало. Я хотел, чтобы она увидела меня с моими чувствами по отношению к ней и пытался запечатлеть состояние моего к ней сердечного речевого диалога, выраженного на бумаге. Но, достучатся к ней мне всё никак не удавалось.